Екатерина Чайко – внучка 99-летнего Ераста Иванова, имея драгоценную возможность каждый день общаться с ветераном Великой Отечественной, внемлет каждому слову любимого дедушки, когда тот с неописуемой болью в сердце начинает вспоминать самые страшные годы своей жизни. Катя решила поделиться с нами историей, которую поведал ей дед-ветеран и от которой бегут мурашки, наворачиваются слезы.
«В 15 лет я поехал на учебу в Ленинград, спустя 3 месяца началась война, – рассказывает Ераст Андреевич. – Немецкий снаряд прилетел прямо в училище. В тот день мы с товарищами учились прокладывать шпалы на железной дороге. Над нами пролетел немецкий бомбардировщик, сделал круг, и тогда посыпались снаряды, которые не долетали до земли, а разрывались в воздухе свинцовым дождем, убивая всех вокруг.
Паровоз, на котором мы приехали, сбило волной, и он не мог ехать. Чтобы немцы не увели этот паровоз, машинист вынул колосники и стопки и кинул их в болото. Потом народ врассыпную побежал спасаться кто куда. Скитались как бродячие собаки, нашли амбар, где вместо пола – земля. Мы там прятались только по ночам, в остальное время ходили по лесу в поисках пропитания. Кроме брусники, ничего не было…
Помню, как заметил самолет вражеский, из которого прыгали парашютисты. Была там река, такая как Березина, на одной стороне Ленинград, а с другой – поле. Вот оттуда немцы и пошли, с этого поля. Через речку Волхов был железнодорожный мост, на котором стоял пулемет. Пулеметчик строчил без продыху, чтобы немцы не попали в Ленинград. Они падали с моста, кричали. Если бы они прошли, нас бы всех перебили. Страшно было, сердце в пятки уходило. Так один человек всех нас спас, расстреляв немцев.
Во время войны я попал на сборку «катюш». Спал в бараке, внутри – железные койки, вместо матрасов две доски. Одеяла и подушек не было, только две доски и все… А зима морозная была, холод до костей пробирал – пришлось «деревянные матрасы» спалить, чтоб хоть чуть-чуть согреться.
На «Катюшах» работали и девочки, по 15 лет им было. Работали на сверлильных станках по 12 часов, с 8 утра до 8 вечера, в холоде и голоде. Было много случаев, когда в станок попадали волосы девчонок, заканчивалось все печально. Выживали немногие. Лежали мертвые на улице, их никто не хоронил. Здоровых людей не было, еле душа в теле держалась.
Я первое время стоял на сборке автоматов Калашникова, чехлы нужно было на станке обрабатывать. Норма – 1500 стволов. Никакой спецодежды, рукавиц и очков не было. По двое суток стоишь в холоде, кругом пыль металлическая. В итоге я заболел. Вывеска была такая: «Иванов страдает туберкулезом легких». Лекарств не было. Вместо них в бутыле заливали водой хвойные лапки, настаивали, а потом заставляли пить.
На обед в железных посудинах давали рассольник из огурцов соленых, довоенных. На второе «котлета», только не из мяса, а картофельных очисток или морковной ботвы. Ни чая, ни сахара, ни хлеба, ни уж тем более никаких булок да пирожков. Норма каши в день — 5 граммов жиров, 20 граммов крупы или макарон. Иногда давали хлеб из жмыха. Карточку отдаешь в столовую – получаешь кусочек хлеба.
Много ужасов помню. Был случай, когда с товарищами наткнулись на поезд, который готовили к отправке из Ленинграда. В грузовом вагоне были открыты двери, мы заглянули внутрь, а там… люди лежат как дрова, голые. Немцы обычно раздевали, потом расстреливали, а куда тела увозили — не знаю. В другом месте в вагон зашли, там слева лежал какой-то молодой офицер, рядом чемоданчик, а в углу ведро с селедкой – мы тут же схватили по одной, а потом заметили рядом еще одного убитого – моряка какого-то. Мы очень испугались, кинули селедку и убежали.
Страшно говорить о том, что было. Да всего и не расскажешь, потому что никто не поверит в эти ужасы. Я бы тоже не поверил, если бы сам все это не пережил», – признается Ераст Андреевич.
Лишь малая часть воспоминаний человека, который перенес 4 жутких года фашистских издевательств, отдаются невыносимой болью в сердце. Но война не сломила дух белорусского солдата.
В 1946-м году Ераст Иванов вернулся к родителям на малую родину – в Бобруйск. С особым почтением он вспоминает своего отца — Андрея Харитоновича, который прожил 108 лет. Он работал бригадиром в колхозе, воевал с немцами, служил в Бобруйской крепости в армии Николая. Георгиевский кавалер, образец мужества.
В мирное время Ераст Андреевич получил медаль за работу в тылу. Трудоустроился на бобруйскую автобазу №10, 24 года отъездил за баранкой. Затем ушел на спецавтопредприятие, где работал шофером до самой пенсии.
Пройдя войну, блокаду, всю жизнь занимаясь тяжелым трудом, Ераст Андреевич сохранил в душе и доброту, и простоту, и любовь к красоте. А самое главное – достойно воспитал пятеро детей. Две дочери живут в Санкт-Петербурге, два сына – в Бобруйске. Дочь Елена вместе с внучкой Екатериной проживают вместе с ветераном войны в д. Лекерта. Всего у Ераста Иванова 9 внуков и даже 6 правнуков. А еще бессчетное количество земляков, которые безмерно благодарны Ерасту Анд­реевичу за мирное небо.