Крупный индустриальный центр, стратегически важный узел коммуникаций. Овладев им, гитлеровцы открывали себе дорогу на Смоленск, а затем на Москву, поэтому в штаб Западного фронта поступил категорический приказ из Кремля: «Могилев удерживать во что бы то ни стало...»

Оборонительных сооружений город не имел, их пришлось создавать заново. На помощь защитникам вышло буквально все местное население. Работы продолжались безостановочно и днем, и ночью. Вокруг Могилева всего за неделю был создан 25-километровый оборонительный обвод, с южной и северной сторон упиравшийся в Днепр. Вырыты противотанковые рвы, окопы, ходы сообщения, оборудованы блиндажи и командные пункты, сооружены позиции для артиллерии. На переднем крае в предполье установлены сплошные минные поля и проволочные заграждения в два ряда. Немецкие офицеры, штурмовавшие Могилев летом 41-го, впоследствии признаются, что они не ожидали встретить настолько сильно укрепленный рубеж. Наступавшие дивизии вермахта обнаружили перед собой мастерски сооруженные и великолепно замаскированные полевые укрепления, эшелонированные в глубину.

Вторая линия обороны проходила непосредственно в черте города. Улицы перегородили мощные баррикады. Многие дома превратились в крепости. «В городе чувствовался железный порядок. На улицах не болталось никого лишнего. На перекрестках стояли орудия, рядом с ними — расчеты», — вспоминал один из участников тех событий.

Гальдер ошибся

В районе Могилева на восточном берегу Днепра заняли позиции части 61-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора Ф.А. Бакунина. Ядром же обороны города стала 172-я стрелковая дивизия генерал-майора М.Т. Романова. Помимо нее Могилев обороняли части 110-й и 161-й стрелковых дивизий, а также отдельные подразделения 20-го механизированного корпуса.

На защиту города вместе с бойцами Красной армии встали его жители. В течение нескольких дней были сформированы 14 батальонов народного ополчения общей численностью 12 тысяч человек. Еще один сводный батальон в 250 человек под командованием капитана К.Г. Владимирова был образован из работников местной милиции. Он занял участок обороны в составе сводного полка майора В.А. Катюшина. Для оказания помощи командованию Западного фронта в Могилев прибыли представители Ставки Верховного главнокомандования — маршалы Б.М. Шапошников и К.Е. Ворошилов. На совещании, состоявшемся 1 июля, был одобрен план обороны города, разработанный штабом 61-го корпуса. В тот же день на предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях прошли митинги под лозунгом: «Защитим родной Могилев !» Могилевчане готовились с боем встретить врага. Умереть, но не отступить с родной земли.

Уже 3 июля на дальние подступы к городу вышли передовые и разведывательные отряды немцев. В тот же день начальник Генерального штаба вермахта генерал Франц Гальдер запишет в своем дневнике: «Задача разгрома главных сил сухопутной армии противника перед Западной Двиной и Днепром выполнена. Я считаю правильным предположение, что при дальнейшем продвижении вперед мы можем встретить сопротивление только отдельных разрозненных групп». Немецкие генералы были полны оптимизма и уверенности в своем успехе. Они рассчитывали с ходу овладеть Могилевом и, не сбавляя темпа наступления, двинуться на Смоленск и Москву. Но немцы просчитались. Кавалерийским наскоком взять город не получится. Бойцы и командиры Красной армии стояли насмерть. Штурм могилевской твердыни перерастет в ожесточенное, кровопролитное сражение. «Солдаты противника дрались с невиданным упорством. Они держались до последнего. За каждую стрелковую ячейку, пулеметное или орудийное гнездо, каждый дом нам приходилось вести тяжелые бои», — вспоминал капитан Хорст Циммер из 15-й пехотной дивизии. Командование вермахта, как в топку, одну за другой бросало в бой подходившие свежие дивизии, сгоравшие в огненном пекле. На могилевском рубеже наступление гитлеровцев будет задержано на 23 дня и обойдется им огромной кровью.

Живые и мертвые

На Могилев наступали с разных сторон восемь пехотных и танковых дивизий врага. С каждым днем противник усиливал натиск, город подвергался многочисленным бомбардировкам. Наиболее тяжелые бои развернулись на Буйничском поле, где держал оборону 388-й стрелковый полк под командованием полковника Семена Федоровича Кутепова. Утром 11 июля после массированного удара с воздуха и артиллерийского обстрела немцы пошли в атаку. Пыль и дым от разрывов стояли стеной. Из этого плотного марева уже выползала, шевелясь, стальная змея грязно-серого цвета. На позиции полка двигались более 50 танков, за ними густыми рядами шли пехотинцы с закатанными по локоть рукавами. Шквал ответного огня из пулеметов и минометов заставил пехоту залечь. Вспыхнули несколько танков, подбитых артиллеристами. Уцелевшие машины с крестами на бортах продолжают движение, на ходу стреляя из пушек и пулеметов. Все ближе и ближе они к позициям полка. Вот гусеницы танков уже рвут, как нитку, проволочные заграждения, грохот моторов заглушает хруст ломающихся деревянных столбов. Вдруг — взрыв. Другой. Третий... В пьянящем угаре атаки танкисты влетели на минное поле. Атака захлебнулась. Обездвиженные подрывами танки, которые еще продолжали стрелять, добили бронебойщики из взвода лейтенанта Гусейнова. После боя на всем пространстве поля то тут, то там густо чадили более двадцати уничтоженных стальных «коробочек» и лежали тела 300 убитых фашистов.

На следующий день все повторилось с еще большей яростью. Упредив атаку противника, советская артиллерия огнем по скоплению немецких танков нанесла врагу значительные потери. Немцы перегруппировались, подтянули резервы. В бинокль было видно, как из березовой рощи на другом конце поля выползли 70 бронированных машин, развернулись в боевой порядок и двинулись в атаку. На ходу одна группа танков изменила курс и двинулась вдоль железной дороги Могилев — Жлобин. Здесь в засаде их поджидала батарея 76-мм орудий. Меткими выстрелами артиллеристы подбили три танка, правда, и сами при этом потеряли разбитым одно орудие, расчет погиб.

Нарвавшись на засаду, немцы повернули в сторону железнодорожной станции, где их встретили артиллеристы лейтенанта Прощелыкина — еще сгорели три машины. Миновав станцию, оставшиеся на ходу вражеские экипажи попытались зайти по дуге в тыл нашим войскам, но уперлись в противотанковый ров. По столпившимся у рва машинам открыла огонь батарея лейтенанта Возгрина. Еще несколько танков долой. Остальные разделились на две группы и пошли в обход рва. Одна из групп направилась было через Бобруйское шоссе к Днепру, но уперлась в высокий обрывистый берег и повернула назад. Бойцы народного ополчения забросали танки бутылками с зажигательной смесью и гранатами. Две машины тут же вспыхнули, третья волчком закрутилась на месте, шлепая беспомощно перебитыми гусеницами...

На других участках обороны все атаки немцев также были отбиты. Ожесточенный бой продолжался более 14 часов. Всего за тот день бойцы 388-го полка вместе с ополченцами подбили и сожгли 39 вражеских танков. Впервые за время войны фашистский бронированный дракон налетел на столь непреодолимую преграду и крепко обломал себе зубы. А чтобы под покровом темноты немцы не смогли утащить с поля боя свои подбитые танки, красноармейцы подорвали их толом, разворотив все внутренности стальным зверюгам. Когда бойцы лазали закладывать толовые шашки, в одном из танков под сиденьем механика-водителя они обнаружили ворох женских вещей — пару лакированных туфель, сумочку, лифчик. Успел уже помародерствовать, гаденыш, войне еще и месяца нет...

Точка опоры

Той же ночью на КП полка приехал корреспондент «Известий» Константин Симонов вместе с редакционным фотографом Павлом Трошкиным. «Какие еще корреспонденты ездят ко мне в два часа ночи? — встретил их из темноты недовольный голос полковника Кутепова. — Вот я вас сейчас положу на землю, будете лежать до рассвета». Далее Симонов вспоминал: «После того как в землянке проверили наши документы, мы снова вышли на воздух. Сейчас полковник окончательно сменил гнев на милость и стал рассказывать нам о только что закончившемся бое, в котором он со своим полком уничтожил тридцать девять немецких танков. Он рассказывал об этом с мальчишеским задором:

— Вот говорят: танки, танки. А мы их бьем. Да! И будем бить. Это точно. Если пехота решила не уходить и закопалась, то никакие танки с ней ничего не смогут сделать...» Именно там, на Буйничском поле, Симонов впервые увидел такое количество подбитой вражеской техники, и открывшееся зрелище словно встряхнуло его. «В те дни, — признавался он, — я ничего не мог писать, пока не коснулся точки опоры — встретил часть, которая не отступала, а дралась. Тут я впервые увидел, что фашистов действительно бьют. Я увидел — есть люди, которые остановят врага...»

Позднее он напишет, что та недолгая встреча с полковником Кутеповым была для него одной из самых значительных за годы войны: «В моей памяти Кутепов — человек, который, останься он жив там, под Могилевом , был бы способен потом на очень многое». Впрочем, такие же слова, наверное, можно сказать о тысячах и тысячах погибших или попавших в плен трагическим летом 41-го. Героические события на Буйничском поле Константин Симонов позже опишет в своем романе-откровении «Живые и мертвые». Полковник Кутепов станет прототипом одного из главных героев романа — генерала Серпилина, его роль в одноименном фильме блистательно исполнил Анатолий Папанов.

Тогда же, после отъезда Симонова, 388-й полк еще в течение десяти дней удерживал занимаемый рубеж, отбивая раз за разом яростный натиск гитлеровцев. В критические моменты полковник Кутепов сам с пистолетом в руке поднимал бойцов в контратаки...

Ночной прорыв

16 июля 1941 года — дата начала третьего этапа обороны Могилева . В этот день немецкие танковые клещи замкнули кольцо в 100 километрах восточнее города, и его защитники оказались в полном окружении. Одновременно с этим немецкое командование изменило тактику ударов. Не добившись успеха на Бобруйском направлении, главный вектор атак сместился в район Минского шоссе. На позиции 514-го стрелкового и 493-го артиллерийского полков, державших оборону у деревни Казимировка, ворвались 40 танков и три батальона пехоты противника. В ожесточенном бою, продолжавшемся до сумерек, защитники подбили 12 танков и сотни гитлеровцев. Один из немецких танков связкой гранат уничтожил командир артиллеристов полковник И.Ф. Живолуп и сам при этом погиб.

В районе Сидоровичи — Лыково атаки врага отбивали подразделения 747-го стрелкового и 601-го гаубичного полков. В одну из ночей им удалось даже выбить гитлеровцев из близлежащих деревень. На следующий день немцы при массированной поддержке авиации вновь пошли в атаку. В сражении, длившемся более 10 часов, красноармейцы уничтожили около 20 танков и более 300 гитлеровцев.

19 июля тяжелые бои разгорелись на участке Казимировка — Пашково — Гаи — Полыковичи. Державший здесь оборону сводный батальон могилевской милиции стоял насмерть, но не оставил позиций. Из 250 бойцов батальона в живых осталось только 19 — раненых и контуженых.

Все это время фашисты вели массированный обстрел города. Рушились здания, кругом бушевало море огня, но защитники не сдавались, и на Советской площади над ратушей продолжало реять красное знамя как символ несгибаемой борьбы.

24 июля противнику ценой огромных потерь удалось прорваться на окраины Могилева . Ожесточенные сражения завязались у днепровского моста, железнодорожного вокзала, станции Могилев-товарный , фабрики искусственного шелка. На улицах города бои шли врукопашную. Потери с обеих сторон достигали 40 процентов личного состава. 25 июля командование 172-й дивизии отклонило ультиматум гитлеровцев о капитуляции. Хотя материальные возможности обороняющихся были практически исчерпаны, моральный дух защитников города оставался высоким.

В ночь на 26 июля командир 172-й дивизии генерал-майор

М.Т. Романов собрал совещание в штабе дивизии в помещении одной из городских школ. Картина, которую он изложил своим подчиненным, выглядела неутешительной. В городе накопилось более 4 тысяч раненых, боеприпасы и продовольствие — фактически на исходе. Надо было принимать какое-то решение. Первым слово взял командир 388-го стрелкового полка полковник Кутепов. Он предложил идти на прорыв. Его поддержали командиры остальных подразделений.

Воля исполнена

Прорыв начался в полночь под проливным дождем. Шансов вырваться из плотного вражеского кольца практически не было. Однако нескольким отрядам все же удалось с боем преодолеть немецкие позиции. Сам генерал Романов, по имеющимся данным, попал в плен, бежал, позднее был схвачен и повешен уже как командир партизанского отряда.

Сводный полк майора В.А. Катюшина, прикрывавший прорыв, всю ночь вел тяжелые бои на улицах города. Тогда же был взорван стратегически важный мост через Днепр. В ночь на 28 июля остатки полка — около 300 человек — форсировали Днепр севернее Могилева и соединились позднее с частями 13-й армии.

Оборона Могилевской твердыни закончилась трагически, вместе с тем она имела огромное значение для последующего хода войны. Здесь было остановлено наступление фашистских полчищ на главном направлении. Во время ожесточенных боев защитники города уничтожили несколько сотен немецких танков, десятки самолетов, большое количество живой силы противника. Оборона города во многом способствовала тому, что 30 июля 1941 года Гитлер издал приказ о переходе группы армий «Центр» к обороне. Было выиграно время для подготовки стратегических резервов и создания глубоко эшелонированной обороны на Московском направлении. Здесь же, под Могилевом , был получен бесценный опыт, который позже использовали во время Сталинградской битвы. «Подвиг могилевчан, — писал после войны маршал Советского Союза А.И. Еременко, — явился прообразом героической обороны Сталин- града, где пример защитников Могилева был повторен в ином, более крупном масштабе».

Заслуживает внимания и оценка тех событий первым секретарем ЦК КПБ П.К. Пономаренко: «Сражение за Могилев вошло в историю Великой Отечественной войны как один из первых примеров действительно всенародной обороны города». К писателю Константину Симонову у могилевчан особое отношение. В послевоенные годы он неоднократно приезжал в Могилев и в каждый приезд обязательно бывал на Буйничском поле, которое он считал «своим кусочком земли, который ему вовек не забыть, где он твердо поверил в грядущую Победу». Константин Симонов завещал развеять его прах на Буйничском поле. После смерти писателя его воля была исполнена. На краю поля у Бобруйского шоссе установлен памятный камень, на котором высечен автограф Константина Симонова.

На Буйничском поле возведен мемориальный комплекс с музеем и часовней. На стенах часовни из светлого мрамора установлены памятные доски с сотнями фамилий воинов и народных ополченцев, погибших при обороне Могилева . Память о защитниках города священна. Их имена увековечены в названиях городских улиц, в их честь установлены памятники и мемориальные знаки.

Указом Президиума Верховного Совета СССР 25 апреля 1980 года за мужество и стойкость, проявленные трудящимися города в годы Великой Отечественной войны, и за успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве, Могилев был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. А Указом Президента Республики Беларусь от 29 июня 2009 года — вымпелом «За мужество и стойкость в годы Великой Отечественной войны». Могилевчане гордятся этими наградами.

Виктор АРТЕМЬЕВ, член Союза писателей Беларуси, Борис ОРЕХОВ